В России не хватает нефтяников

В России не хватает нефтяников — при том, что средняя зарплата в отрасли превышает среднюю по стране в 3 раза

Странные события происходят с лета в таком оазисе благоденствия трудящихся, как компания “Сургутнефтегаз”. Там всегда платили больше, чем в других компаниях, туда в прежние годы откровенно рвались рабочие ЮКОСа и ТНК. Однако в середине июля в городе прошла демонстрация рабочих, в которой приняли участие до 5000 человек — серьезная цифра для 290-тысячного Сургута. Участники выступления требовали повышения зарплаты, успокаивать их выходил лично генеральный директор компании Владимир Богданов. И хотя столь массовых волнений в городе больше не было, по несколько сотен человек с тех пор принимают участие в разных пикетах каждый месяц.

30% составляет гарантированная часть зарплаты в “Сургутнефтегазе” — рабочие считают, что это мало

30% — ожидаемое сокращение приема абитуриентов в вузы к 2010 г.

Не дорожат рабочими местами? Все просто. Пикетчикам нечего бояться: компании, где всего работает около 82 000 человек, постоянно не хватает порядка 1000 квалифицированных работников. В августе в городской центр занятости Сургута, по данным этой организации, поступило 1423 заявки на поиск специалистов от “Сургутнефтегаза”, в сентябре — 835. Из 226 человек, предложенных центром в августе, взяли на работу в нефтекомпанию только 8, а из 253, предложенных в сентябре, — 7.

Похожий дефицит кадров испытывают и другие нефтекомпании.

МОНТАЖНИКИ И СВАРЩИКИ

В Ханты-Мансийском и Ямало-Ненецком автономных округах — регионах нефтяников и газовиков — самые высокие зарплаты в России. По данным Росстата, в январе-июле 2006 г. средняя начисленная зарплата в Ямало-Ненецком округе составляла 32 457 руб. в месяц, в Ханты-Мансийском — 24 669 руб. Для сравнения: в Москве — 17 551 руб., в среднем по России — 10 028 руб. Тем не менее бурильщики и прочие операторы по добыче бунтуют.

Глава профсоюза “Сургутнефтегаза” Владимир Зубалей демонстрирует лояльность топ-менеджменту компании и всячески открещивается от демонстраций, которые, дескать, инспирировали “некие политические силы”. Но даже из его объяснений понятно, что поводы для недовольства у сотрудников компании имеются. Как достижение преподносит Зубалей тот факт, что с 1 января 2007 г. так называемая гарантированная часть зарплаты сургутских нефтяников будет повышена до 40%, тогда как сейчас она составляет менее 30%. Остальное в доходе работника составляют “премии”. Иными словами, при том что средняя зарплата в компании составляет более 30 000 руб., 21 000 руб. из них руководство при желании вам может и не выплатить, обосновав свои действия тем, что премию, дескать, вы не заработали — получите по среднероссийской таксе. Работники отвечают не только демонстрациями, но и мягким саботажем. Многие рабочие, набранные “Сургутнефтегазом” на вахту, летом увольняются и шабашат на местных стройках: обеспеченные горожане готовы платить больше, чем нефтекомпания на промыслах. Впрочем, это проблема не только “Сургутнефтегаза”, а всех нефтегазовых компаний. Вахтовики получают 30 000 руб. в месяц за ту же работу, за которую постоянный житель ХМАО или ЯНАО может получить все 60 000 руб. — к основной зарплате добавляются “северные”.

Главная кадровая головная боль нефтяников — как раз рабочие со специальностями, которые требуются и в других отраслях. Монтажников, сварщиков, машинистов автокранов, водителей компании ищут постоянно. “Основной дефицит — сварщики. Эти работу себе всегда найдут. Если в компании наступает полоса невезения, начинаются задержки с зарплатой — они уходят, куда им угодно”, — рассказывает председатель Нефтегазстройпрофсоюза Лев Миронов. Хотя сегодня в большинстве случаев сварка ведется автоматически, остаются участки, где возможна только ручная работа, — сами сварщики об этом прекрасно осведомлены.

Другая кричащая проблема — буровики всех уровней, от помощника бурильщика до инженера. Пока во второй половине 1990-х цены на нефть оставались низкими, компаниям невыгодно было строить новые скважины, и буровики им, в сущности, были не нужны. В последние же годы разбогатевшие нефтекомпании стали наращивать объемы бурения: каждая уважающая себя компания должна восполнять запасы. Тут и оказалось, что найти замену разогнанным квалифицированным специалистам не так-то просто. “Буровиками не рождаются. Нужна большая практика. Бурение идет в сложных геологических условиях, и нужны очень опытные специалисты”, — cвидетельствует профлидер Миронов.

Специалисты с высшим образованием также в дефиците — подчас их просто негде найти, кроме как в штатном расписании конкурирующей компании.

БЕЛЫЕ ВОРОТНИЧКИ

“Да, случаи переманивания были”, — признает генеральный директор небольшой добывающей компании West Siberian Resources Максим Барский, который платит менеджерам среднего звена по 60 000-80 000 руб. в месяц. В 2005 г. из дочерней “Печоранефти”, к примеру, перешли в компанию “Геотрансгаз” два супервайзера по бурению, а также мастер по бурению и капитальному ремонту скважин. В 2006 г. в компанию “Кинельнефть” ушел главный энергетик, в компанию “Нарьянмарнефтегаз” — первый замгендиректора, мастер по подготовке нефти, менеджер по строительству.

Для Барского, который строит компанию с нуля и заинтересован в быстром наращивании запасов или переводе их из категории прогнозных в разведанные, кадровые трудности особенно болезненны. Сложнее всего, как он сам говорит, найти высококвалифицированных геологов, которые обладали бы знанием обо всей региональной геологии. Крупные компании могут позволить себе содержать целые институты, где работают специалисты высокого уровня, West Siberian же вынуждена отдавать геологию на аутсорсинг — а свободных геологов на рынке почти нет. “Несмотря на наличие определенного количества консультационных фирм, которые работают на рынке услуг по формированию проектов по развитию месторождений, работа с запасами… требует постоянного внимания и мониторинга, что усложняет формализацию заказа на контрактной основе”, — добавляет Барский.

Профсоюзный лидер Миронов рассказывает, что в 1990-х в отрасли ощущался дефицит юристов и экономистов, но этот недостаток уже восполнен — сказалась общая мода в стране на указанные специальности. Зато, по словам Константина Борисова, генерального директора “Анкор-Энерджи” (нефтегазовое подразделение кадрового агентства “Анкор”), в последнее время появился очень большой спрос на специалистов, которые занимаются оценкой затрат, планированием проекта. Совсем плохо с менеджерами по управлению капитальными вложениями. По мнению Максима Барского, трудности с этой позицией связаны с историческим развитием производства в целом в России: внедрение проектного принципа в управление инвестициями (в том числе и капитальным строительством) находится в противоречии с уровнем организации производственных активов. Наиболее сложный вопрос — так называемое опережающее строительство, когда проектная документация на объекты инфраструктуры готовится параллельно с самим процессом строительства. Из-за геологических рисков месторождение ведь может оказаться не таким богатым, как предполагалось ранее, — а дороги и другие объекты инфраструктуры уже построены, капитал омертвлен. Специалисты, которые способны сводить подобные риски к минимуму, в большом дефиците. Более того, их не умеют готовить.

УЧИТЬ НАДО

Еще один парадокс: в стране готовится больше специалистов, чем промышленность может поглотить, говорит Виктор Мартынов, первый проректор по учебной работе главного нефтегазового вуза — Российского университета нефти и газа имени Губкина, знаменитой “керосинки”. В прошлом году губкинский университет по всем формам обучения подготовил 1909 человек. Это рекордный показатель за всю историю вуза — к примеру, в 1996 г. было подготовлено 745 молодых специалистов. В будущем количество выпускников пойдет на спад. В прошлом году “керосинка” уже сократила бюджетный набор студентов на первый курс с 990 до 970 человек. По оценкам министра образования и науки Андрея Фурсенко, из-за демографической ямы прием в вузы к 2010 г. может сократиться в целом на 25-30%.

Это обострит и без того непростую ситуацию с молодыми специалистами. Из 60 выпускников губкинского университета недавних лет, работающих в “ЛУКОЙЛ — Западная Сибирь”, 25 человек показали “лишь удовлетворительную” готовность работать по специальности, говорится в докладе ректора Альберта Владимирова — который, надо думать, еще несколько смягчил акценты. Те же проблемы и в других отраслевых вузах. “Cтруктура спроса на специалистов не соответствует структуре предложения. Качество подготовки не позволяет выпускникам вузов достаточно быстро адаптироваться в профессиональной среде”, — заявил в апреле глава ЛУКОЙЛа Вагит Алекперов в своем выступлении перед студентами Тюменского нефтегазового университета. Молодые специалисты, по словам Алекперова, лучше знакомы с оборудованием, достойным музея, нежели с новыми технологиями.

Как бы то ни было, по признанию руководителя группы по привлечению и подбору персонала российского подразделения Shell Андрея Чепурнова, сейчас в России скорее рынок работодателей, а не кандидатов. То есть кандидат выбирает себе подходящего работодателя, а не наоборот. По словам проректора губкинского университета Мартынова, отличники еще на четвертом курсе получают по несколько предложений работы. Аспирант первого года Максим Арбузов рассказал, например, что думает найти работу в ЛУКОЙЛе, “Газпроме” или иностранной компании. “Чувствуется уверенность в завтрашнем дне. Да и оплата в них наверняка достойная”, — рассуждает аспирант. Для начала его “вполне бы устроили 30 000 руб.”. Реально ли получать столько на старте? Почему бы и нет. О том, что война за кадры среди нефтяников усиливается, можно судить хотя бы по росту ярмарок вакансий в “керосинке”, где компании устраивают свои презентации. Раньше ярмарок было пять, потом восемь, сейчас проходит по 14-15 в год. Проводить больше уже просто неприлично — надо же и учиться когда-то.

С нефтегазовыми вузами сотрудничают все крупные компании. В прошлом году попечители “керосинки” направили на реконструкцию учебного и лабораторного фондов 74 млн руб., на капремонт общежитий — 27 млн руб. ЛУКОЙЛ и “Транснефть” помогают сооружать учебные полигоны промыслового оборудования и трубопроводов. За счет “Газпрома” университет охраняет ЧОП “Газпромохрана”. Алекперов предлагает пойти до конца — приватизировать отраслевые вузы и тогда уже полностью содержать их, “заточив” под реальные нужды корпораций. Вероятно, это смягчило бы кадровую проблему. Пока перспектива иная.

ЛУЧШЕ НЕ БУДЕТ

Своеобразным кадровым резервом для других компаний стал ЮКОС, выходцы из него работают сейчас практически на всех предприятиях. К примеру, в Самарской области благодаря ушедшим из ЮКОСа почти нет дефицита нефтегазового персонала. Самое трудное — найти работников для Крайнего Севера, куда неохотно едут специалисты не только из Москвы и Санкт-Петербурга, но и других городов. У той же West Siberian Resources в Печорском регионе текучесть кадров составляет 8% в год.

Вариант — искать сотрудников через кадровые агентства. Рекрутеры ухватились за проблемы нефтяников и стали создавать специализированные подразделения. В прошлом году начали работать “Анкор-Энерджи” и агентство “НефтегазКадры”. Лет 5-6 назад обращение в агентства со стороны нефтекомпаний носило спорадический характер и касалось только топовых позиций, вспоминает Борисов из “Анкор-Энерджи”. А сейчас пошел просто валовый спрос, говорит глава “НефтегазКадров” Анатолий Поляков. Причем не только от россиян, что обостряет внутренний дефицит. Недавно, к примеру, из Саудовской Аравии Полякову поступил заказ на 121 рабочего и шесть директоров. “Мы спрашиваем у клиентов, почему не берут индусов или пакистанцев, у которых и английский язык, и сертификаты. Говорят — "не то". Плохо вписываются в коллектив. У наших к тому же очень хорошая техническая подготовка”, — рассказывает Поляков.

Да и в России иностранные компании составляют конкуренцию российским нефтяникам, предлагая более высокие зарплаты. Они все чаще заказывают обзоры рынка зарплат по регионам, говорит Борисов. Но главная статья дохода все-таки — поиск людей. Все чаще российские компании начинают заказывать рекрутерам массовый подбор рабочих. В этом случае выбирается регион, где их искать, — как правило, депрессивная местность с невысоким уровнем зарплат. Через объявления в газетах проводится массированная кампания. “Все, кто хочет работать, приходят к такому-то часу в такое-то место. Туда приезжает наш представитель, который их переписывает, оценивает предварительно, рассказывает условия работы. Таким образом, объехав 2-3 городка, ты уже получаешь 100 человек, готовых отправиться на вахту”, — делится опытом Борисов.

Тем не менее надежд на то, что дефицит исчезнет, нет. “Все наши клиенты так или иначе оказываются в ситуации кадрового голода, когда проекты есть, деньги есть, а людей нет”, — говорит Борисов. Ситуация с кадрами может поменяться только в силу трех обстоятельств. Либо перестает расти экономика, и тогда естественным образом падает потребность в кадрах. Либо массово привлекаются мигранты — но пока происходит наоборот. Либо в России начинается взрывообразный рост населения — но и в этом случае проблема решится только лет через 20. А пока война за персонал будет продолжаться.